Тофалария. Птица на Олене Жизни
Содержание |
Солнце
Птица на Олене Жизни
Хмуро и сурово выглядели горные хребты Восточных Саян, а северные олени одержимые страстью к перемене мест и освоению пространств оживляли их. Небольшое стадо прирученных оленей, переходящее по наследству от предков, было единственное состояние и богатство кочевого таёжного оленевода-охотника. Олень нужен был человеку, обитающему в этих нелюдимых местах. Никогда доверчивый олень не злился и не бил таёжника рогами и копытами. Неприхотливый и не требующий ухода олень для таёжника означал жизнь и поэтому неудивительно, что он верховых и вьючных оленей чрезвычайно берёг. Олени были крупные – лесные, единственный вид транспорта и помощники в охоте. Летом и зимой таёжник ездил на оленях верхом по пастбищу, где быстро тает снег и по тайге. Без привязи олени любили бродить по гребням сопок и если уходили далеко за грибами, свистел таёжник, и отбившуюся группу оленей из чащи соляной голод выводил. Губами тянулись олени к рукам человеческим - просили соль. Долгой сумрачной зимой скудно питался, а вместо воды ел снег без минеральных примесей, поэтому насупясь олень вынужден был глодать сброшенные рога.
- Оленя по шагу узнают, человека по труду, - сказал таёжник. - Боишься – не кочуй, кочуешь – не бойся, не кочуешь – погибнешь.
Олений транспорт для пушного промысла, давал таёжному охотнику неограниченные возможности передвижения среди жестокого морозного ветра, пасмурного ненастья, глубоких снегов. Зимушка-зима в горах наступала рано и быстро. Олени вместе с таёжником спускались вниз в тайгу вместе с зимою в поисках и погоне за пушным зверем. С первым оленем в караване, которого вёл таёжник за поводок, кочевали по каменным осыпям, по снегу и болотам и завалам из буреломных деревьев, расстояние, измеряя в днях оленьего пути.
- Белый олень по тайге ходит, когда черный медведь спит, - кивнул таёжник. - Голова оленя рога имеет, а голова человека ум.
Беззаботно скитаясь по тайге и горной тундре Саян, далеко от населенных пунктов, он обладал развитым чувством ориентировки, особым чутьем угадывал опасность. Медведь-шатун затаивался на оленьей тропе, рысь караулила на кедровой ветке или волк выслеживал около наледи. Спокойно ездил верхом по вековой тайге и любимый олень белой масти с чёрными пятнами на голове и на шее, издалека чувствовал хищного зверя и под глубоким снегом коварные незамерзающие ключи. Если олень ранил в камнях ногу и сдирал кожу до кости, таёжник его лечил смолой стланика. В морозные дни и бескормицу старался больше лежать, чтобы зря энергия не расходовалась. Глубокий снег помогал от холода, олень давал себя засыпать и лежал под его спасительным прикрытием.
Жил таёжник обычно в шестовых чумах, крытых берестой и оленьими шкурами. У костерка кипятил чай и питался копчёным мясом и взбитым с ягодами оленьим молоком, жирным и вкусным, немножко горьковатым, как мох ягель. Рядом с чумом сушил на солнце шкуру добытого на охоте медведя, Медленно тянувшимися ночами под звездами, что дрожали и искрились в тёмном небе, проявлял творческий талант. Изготавливал внушающий чувство уверенности амулет-оберег оленей из рогов и кожи на священной связке с астральными знаками, символами мироздания в центре Оленя Жизни. Утром навьючивал оленей, и кочующий караван уходил дальше, в тайгу, по следу впереди бегущей лайки. Чутко прислушиваясь к лаю собаки, перекочёвывал с места на место в интересах охотничьего промысла и учитывал, где найдут олени себе корм - ягель и карликовую березку. Заготавливал впрок орех, ягоду, яйца птиц, съедобные травы и корни, которыми питаются олени, медведи, используя естественное консервирование пищи. Чередовались между собой период отела, доение, обучение езде под вьюком и верховой езде, подпиливание рогов, устройство дымокуров и охота.
- Медведи у волка не гостят, - засмеялся таёжник. - Медведь, как человек, только ружья нет.
Осенью медведи наедали жир на кедровых орешках и ложились спать в берлоги. Охотиться на медведя выезжал поздней осенью, с тремя оленями – верховым и двумя вьючными и с собаками. В остальное время предпочитал с ним не встречаться. Очень хитрый медведь, неслышно к оленёнку, рождённому от дикого самца и домашней самки, подползал и уходил против ветра, так, что лайка его не чуяла. Голодный медведь-шатун с развитым слухом и обонянием, бродил по тайге напрямик через горы, по льду озер, переплывал бурные реки, гонял оленей день и ночь, не давая передышки оленьему духу, заботящему о благополучии стада. Осторожный таёжник, заманивал голодного шатуна в построенную из брёвен пасть давилку с тяжелым грузом из больших камней.
- Медведя бояться, оленят не видать, - заверил таёжник. - Медведь одну лапу сосет, да всю зиму сыт живет.
Медведя в берлоге добыть петля помогала. Свирепый зверь мог перегрызть петлю и чтобы избежать этого, таёжник прижимал вершину упругого тонкого дерева вниз и на небольшой высоте пропускал ее под толстый сук другого, рядом стоящего дерева. Толстый сук не давал нагнутому дереву вернуться в исходное положение. За вершину нагнутого дерева таёжник привязывал ремень и ставил петлю на выходе из берлоги. От мощного рывка, попавшего в петлю потревоженного зверя вершина дерева соскальзывала из-под сука и, как сжатая пружина, выпрямлялась, увлекая за собой вверх зверя, который зависал и оставался стоять на задних конечностях, не в силах вырваться.
- С медведем дружи, а ружье держи, - вздохнул таёжник. - Медведь грозился, да в яму свалился.
Излюбленным занятием таёжника, прекрасно знающего горную местность, повадки и поведение зверей, была кочевая охота на кабаргу или изюбря. При удачном промысле на этих зверей устраивал продолжительную стоянку, где снимал шкуру, заготавливал впрок сушеное мясо. Приспособленный к таёжной жизни он соблюдал обычаи и с радушием обменивался добычей и оленями в виде взаимного подарка, когда встречал в тайге родственников и друзей.
- Бежишь от волка, попадёшь на медведя,- буркнул таёжник. - Медведь неуклюж, да дюж.
Прекрасно таёжник предсказывал погоду, разбирался в следах зверей, в звуках и обладал ясной памятью. От наблюдательности прирожденного кочевника не ускользали малейшие изменения в окружающей обстановке. Тихо было в зимней тайге, изредка падали на снег чешуйки от кедровых шишек, белка на верхушке кедра шелушила орех. Мела поземка старые следы заметала. Насторожилась и побежала прочь кабарга. Соболь схватил глухаря, когда птица взлетела, и удерживал крепко. Зверь, увидев лайку зауркал, и забрался на кедр в дупло. А лайка глаз с него не сводила, отвлекая от приближающегося таёжного охотника. Таёжник стрелял соболя прямо с седла на скаку, крючком на шесте подхватил драгоценную добычу.
- Для ленивых день длинен, трудолюбивым короток, - буркнул таёжник. - Не клюй, как ястреб, не шуми, как текущая вода.
Вечером в чуме таёжник работал - снимал шкурку с соболя, набивал патроны, кипятил чай и рассказывал легенды о неотделимой жизни человека и оленя, передаваемые из поколения в поколение. Чтили благородную красу оленя таёжные люди. Вечный посредник между землей и небом - олень во всех мифах говорил на человеческом языке и являлся олицетворением света солнца, восхода, времени и Жизни. С роскошными рогами олень часто находился в компании с небесными птицами. Жизнь животных была взаимосвязана. Куропатка бесстрашно суетилась возле ног копающего в глубоком снегу северного оленя, и это помогало добраться до земли, где и находила что-то поклевать. Северный олень позволял птицам выбирать со своей спины линялую шерсть для гнезда. Это избавляло оленя, с рогами, охваченными у основания жемчужным ожерельем бусинок костяных, от излишнего чесания о деревья.
- Чем ворон с земли чужой, лучше пернатый хищник - зато свой, - изрёк таёжник. - Соболь храбр, а ястреба боится.
Дородный и благородный олень не отбрасывал на ягель тени и иногда не оставлял следов на снегу. Огромный и могучий красавец олень, дух всего оленьего рода, вскинув свои ветвистые рога, носился как ветер, по сверкающим белым снегом вершинам на голубом небосводе. С гордым оленем спорить не всегда решался даже в исступлении слепом рыщущий медведь. Олень, величавый, тонконогий, к спине откинув тяжёлые рога, одним прыжком переносился через ущелья с ледяными и хрустальными ручьями, отводил стороной от стада шатуна. Словно обнаженное солнце за день пробегал по всему таёжному небосклону. Ночью зачарованно смотрел в громадную высь Млечного пути, встречая с переливами огней рассветы. Порой срывалась звезда, прорезав чёрные небеса под ледяной луной. Олениха ждала олененка.
- Месяц светит, а звезды улыбаются, - объявил таёжник. – Падающая звезда путь к свету указывает.
Странствуя вдоль исчезающего следа, смелая зимующая птица - подруга небесная в зарницу влюблённая в легком полете присела на исполинскую спину кочевавшего искомого оленя во всей его благородной красе. Проник в сердце птицы звездный блеск.
- По прилёте птахи день и ночь равнялись, - вспомнил таёжник. – Прилетела птаха в большой снег к ранней весне.
На спине оленя нашлось много места и надежд новое гнездышко вить. Из конца и начала вселенной падали звезды на краешек лазурных перьев силой света их украшая. Первозданная птица на мгновение беспечно и звонко взлетала, не ведая боли и страха всполохами крыл играя. Свежела таёжная ночь. Восточный небосклон загорался нежным пламенем зари. В лучах восходящего солнца согрелась мудрая птица, затаившись на спине Оленя Жизни, да так близко, что её можно было погладить рукой.
- Умная птица на спину оленя садится, - заверил таёжник. - Птица вьёт гнездо на солнечной стороне - к холодному лету.
Вестник весны легкой позолотой зари упорхнула вдаль сладкого птичьего шумного неба встречать восход. Внимая их пенью в тиши, сердце оленихи лучами зажглось и навстречу весне взлетело. Полетело наполненным счастьем и сил ветерком над тайгой, бегущим ручьём и скальными кручами, во вселенной растворяясь. Вслед за стройной матерью- оленихой на ножках тонких, быстрым шагом шёл оленёнок очень тихий.
- Птице крылья не в тягость, - молвил таёжник. - Горный ястреб находит время для всего, что он хочет.
Сильная птица сидела на верхушке горы, и взглядом острым видела, как оленёнок выходил из укрытия. Оленёнок вкрадчиво, мягко делал шаг сухими хвоинкам, останавливался, стоял неподвижно, водил носом, прислушивался, шевелил ушами. Чёрный Ястреб распростёр свои крылья над оленёнком, утренней зорьки свет закрыл. Бесшумно летая, птица в падении готовилась к дерзкой охоте, но плавно подлетела к оленёнку белой масти с чёрными пятнами на голове и на шее. Оленёнок удивлённо смотрел на лазурное небо через плечо небесной птицы, вспорхнувшее, как ястреб сердце, летать желало. Чёрный Ястреб ничего не сказал, лишь в небо поднялся молча взмахом неосязаемым. Смелого сердца стук звучал призывно, без гнева хищник был не ужасен. Чёрным клювом Чёрный Ястреб сон и явь терзал, и они лучше друг друга понимали.
- Ястреб парит в луче солнца, - вспомнил таёжник. - Мудрый ястреб на спине оленя прячет свои когти. Черный Ястреб не охотится за детеныша оленя, птица учит олененка летать.
Изморось
Нежная радость багульника
Книга "Ленточки странствий"
В зерцале душ вселенной бездонный полог тёмно-синий, |
В добрый путь
Спасибо вам за прогулку. Русин Сергей Николаевич
