Тофалария. Птица на Олене Жизни
Перелетные птицы улетели рано от холодной зимы, а ягель прижался к обледенелой земле. На хмурые скалы лиственница сбросила хвою, а куропатки одели белоснежное оперение и обули тёплые камусы. В свете зимнего солнца, на крыло стая куропаток не поднималась, а перебегала следом за северными оленями, одержимыми страстью к перемене мест. Переходящее по наследству от предков стадо прирученных оленей, было единственное богатство кочевого таёжного оленевода-охотника. Олени были необходимы с рождения обитающему в горах человеку. Они стойко переносили морозы, добывали мох из-под глубокого и плотного снега. Доверяли и никогда не злились и не били человека рогами и копытами. Неприхотливые и не требующие ухода верховые и вьючные олени означали жизнь, а человек их чрезвычайно берёг. Олени были крупные - таёжные, единственный вид транспорта в горах и помощники в охоте. Летом таёжник ездил на оленях верхом по ягельной тундре, а зимой по тайге. Без привязи олени бродили по гольцам и если уходили далеко за грибами - подзывал хриплым свистом. Отбившихся животных, кормящихся растениями - соляной голод из дебрей выводил. Губами тянулись олени к тёплым рукам человека - просили соль. Долгой и сумрачной зимой скудно питались, а вместо воды ели снег без минеральных примесей, поэтому глодали сброшенные рога. Ворон помогал оберегать оленье стадо от хищников, а на охоте разыскивал животных, выдавая их своим криком. Дух перелётных птиц возвращал силы - обеспечивая оживление природы, удачную охоту, здоровье оленьего стада.
- Оленя по шагу узнают, птицу по полёту, - сказал таёжник. - Боишься - не кочуй, кочуешь - не бойся, не кочуешь - пропадёшь.
Поиграв в прятки с соболем, на ночлег куропатки нырнули в снежный чум. Среди жестокого ветра, пасмурного ненастья, наледей и снегов таёжник с оленями брёл на пушной промысел. Зима в Саянских горах наступила рано, а человек спустился с вершин в тайгу по первому снегу искать и гнаться за пушным зверем. Главного оленя в караване таёжник вёл за поводок следом за куропаткой по каменным осыпям, по ледникам, болотам и завалам из буреломах деревьев. Расстояние измерял в днях оленьего пути, к добыче подкрадываясь, не пугал птиц, сметающих крыльями иней с кедровой хвои. Бесстрашные куропатки мелкими шажками заманивали в охотничьи силки соболя.
- Белый олень по тайге ходит, когда чёрный медведь в берлоге спит, - кивнул таёжник. - Олень рога имеет, а глухарка крылья.
В снежной дымке суетливо скитаясь по тайге и горной тундре, олени чутьем угадывали опасность. Медведь-шатун затаивался на оленьей тропе, рысь караулила на кедровой ветке или волк выслеживал около наледи. Спокойно вёз человека по тайге олень белой масти с тёмными пятнами на шее и голове. Издалека чувствовал хищного зверя и под снегом коварные незамерзающие ключи. Если олень в камнях сдирал кожу до кости, таёжник лечил его смолой кедрового стланика. В морозные дни и бескормицу глухари старались лежать в снегу, согреваясь и силы зря не расходуя. Птицы научили оленя зарываться в пушистый и мягкий снег, а под спасительным прикрытием спали.
- Ходовой медведь оленю не брат, - вздохнул таёжник. - Медведь во сне лапу сосет, да сытый зимует.
В белой дымке луна и солнце встретились на небе и на стойбище таёжник шестовой чум, покрыл берестой. У костерка кипятил чай и питался мясными сухарями, немножко горьковатыми, как мох ягель. Рядом с чумом сушил на солнце шкуру добытого медведя на берлоге. Медленно тянувшимися ночами под птичьим созвездием, что искрилось в тёмном небе, мастерил внушающий чувство уверенности оберег из клыков и когтей медведя на заветной связке со звёздными знаками, обозначающих Оленя Жизнь в центре двенадцати небес. Птичью перекличку навьючивал оленей в кочующий караван и уходил по следу впереди бегущей лайки. Чутко прислушиваясь к собачьему лаю, перекочёвывал с места на место с выгодой для охотничьего промысла, а по птичьему полёту учитывал, где найдут олени себе корм. Заготавливал впрок орех, ягоду, грибы и травы, которыми питались олени и медведи, используя природное хранение пищи. В круговороте кочевой жизни чередовались: гон, отёл, доение, обучение езде под вьюком и верховой езде, подпиливание рогов, устройство дымокуров и охота. Суровость сменяла молчаливость.
- Медведи у волка не гостят, - засмеялся таёжник. - Медведи - худые соседи.
Под завесой морозной дымки медведи наедали жир на кедровых орешках, а с ранним снегопадом ложились в берлоги караулить сны. Охотиться на медведя выезжал таёжник с верховым и двумя вьючными оленями и с собакой. В остальное время предпочитал с медведем не встречаться. Раненый зверь, неслышно к оленёнку, рождённому от дикаря и важенки, подползал и уходил против ветра, так, что лайка его не чуяла. Розыск хищника по воздуху поручал ворону. На следы ложились снежинки, а волчий ум выслеживал и терпеливо ждал удобной охоты. Медведь-шатун с обострённым слухом и обонянием, бродил по снегу напрямик через горы, по наледям и полыньям рек, гонял оленей день и ночь, не давая передышки оленьему духу, заботящему о счастье стада. Осторожный человек, заманивал голодного шатуна в построенную из брёвен пасть давилки с тяжёлым грузом из больших камней и отдавал стае свирепых волков на расправу, чтоб дух шатуна за оленями не ходил. В брачный период лайка поддавалась обману и убегала за волчицами, но чуя волчью стаю быстро возвращалась.
- Медведя бояться, оленят не видать, - заверил таёжник. - Врасплох медведь труслив.
Не слыша птиц, тайга замирала, а медведя в берлоге добыть ради лечебного жира помогала петля. Свирепый зверь мог перегрызть трос и чтобы избежать этого, таёжник прижимал вершину упругого тонкого дерева вниз и на небольшой высоте пропускал под толстый сук рядом стоящего ствола. Толстый сук не давал нагнутому дереву вернуться в исходное положение. За вершину нагнутого дерева таёжник привязывал ремень и ставил петлю на выходе из берлоги. Клекотом ворона во всё птичье горло и взмахами рук, словно крыльями медведя в берлоге будил. От мощного рывка, попавшего в удавку потревоженного зверя, вершина дерева соскальзывала сжатой пружиной. Ствол выпрямлялся, увлекая за собой вверх из берлоги медведя, который на мгновение зависал и оставался стоять на задних лапах, не в силах вырваться. Соблюдая охотничьи правила, первым звал ворона поклевать лакомство на медвежьем празднике. Окуривал дымом багульника уложенную голову между лап и провожал Хозяина тайги в горное стойбище, где он облекался в плоть и молвил сородичам, как хорошо у людей в гостях, чтобы другие медведи помогали в охоте.
- С медведем дружи, а оружие держи, - вздохнул таёжник. - Медведь грозился, да в яму свалился.
Лунный круг расширился и исчезает, а сова зорким взглядом щупала звериный след. Чуя волчью стаю в лунной тени, олени поднялись в вершины гор, а человек на солонцах охотился из засады на изюбря. При удачном промысле останавливался на стоянку, где снимал шкуру, заготавливал впрок копчёное мясо. С радушием обменивался добычей при встрече друзей. Угощения и чай у костра помогали вести разговоры о житейских делах. Предсказывал погоду, разбирался в следах и в звуках зверей, обладал ясной зрительной памятью. Сова крикнула на холод, дятел - на снег, а ворон - к метели. От наблюдательности кочевника не ускользали малейшие изменения в окружающей обстановке. Падали на снег чешуйки от кедровых шишек, белка на верхушке кедра шелушила орех. Стелящаяся позёмка старые следы заметала. Синицы сели на снег и побежала прочь кабарга. Соболь схватил тетерева-косача, когда птица со снега взлетела, но учуял лайку. Зауркал и забрался на кедр в дупло. Лайка глаз с соболя не сводила, отвлекая от приближающегося охотника. Соболятничал с седла оленя на скаку, крючком на шесте подбирал драгоценную добычу.
- Не клюй, как ястреб, не шуми, как текущая вода, - вздохнул таёжник. - Побежишь от волка, встретишь медведя.
Кедры схватились инеем. Ухал филин ожидая пургу, а поползень обшаривал стволы снизу вверх. Заскулили волки - пронзая ветер, скользнул с ветки в снег глухарь. Олени не боялись волков, но таёжник обходил стороной волчьи логова и не трогал щенков. Мстительные волки, зарываясь в глубокий снег, наблюдали за повадками человека, запоминали запах, голос, силуэт и следы, читали мысли и чувства. Человек вешал на шеи оленей защитные связки из медвежьих клыков. Вечером в чуме снимал шкурку с соболя, а для обеспечения в будущем охотничьей удачи хранил лапки первой добытой куропатки. Набивал патроны, кипятил чай и заботился об оленях - вечных посредниках между Землей и Небом. Олени понимали человеческий язык и олицетворяли свет солнца, восход, время и жизнь. Из мира не рожденных душ спускались на спины оленей снежинками птички. Братство птичьей стаи, охватывая ожерельем бусинок рога оленя, пролетала сквозь облака. Олень знал, в чем птичье счастье. Куропатка бесстрашно суетилась возле ног копающего в снегу оленя, добираясь до земли - находила что поклевать. В разрытом снегу рябчик и глухарь подкармливались. Безбедно охотилась на оленьих копаницах совушка. Души не рожденных оленят жили в хранилище Верхнего мира и прилетали в виде перелётных птиц. Избавляясь от излишнего чесания о деревья, олень позволял птицам выбирать со своей спины линялую шерсть для постройки уютных гнезд.
- Ястреб пернатый хищник - зато свой, - изрёк таёжник. - Соболь храбр, а ястреба боится.
Меняя наряд куропатки с темными точками глаз мелодично квохтали, а олени не отбрасывали на ягель тени и не оставляли следов на проталинах. Могучий красавец, дух оленьего рода, вскинув ветвистые рога, носился как ветер, по сверкающим белым снегом вершинам на небосводе. С гордым оленем спорить не решался даже в исступлении рыщущий медведь-шатун. Величавый олень, к спине откинув тяжёлые рога, одним прыжком переносился через ущелья с ледяными ручьями, отводил стороной волков от стада. Словно обнаженное солнце за день пробегал по всему небосклону. Ночью зачарованно смотрел в громадную высь Млечного пути, встречая с переливами огней рассветы. Порой срывалась уставшая Утренняя звездочка, прорезав чёрные небеса, словно свиристель садилась отдохнуть на спину оленя. Ледниковый ветер раскачивал птицу-душу, а она ничуть не волновалась, она знала, что олениха ждёт олененка. Странствуя вдоль исчезающего следа, смелая перелётная птица - подруга небесная в лёгком полете щебетала на исполинской спине оленя во всей его знатной красе. Пол лунными рожками небесного оленя проник в сердце птицы звездный блеск.
- Прилёт птахи день и ночь равняет, - вспомнил таёжник. - Прилетела птаха в большой снег к ранней весне.
Стая куропаток, словно снежки облепили спины оленей. Нашлось много места и надежд из меха новые гнезда вить зимующим и кочующим птицам. Из конца и начала небес падали звезды на краешек лазурных перьев силой света их украшая. Токующие птицы, распустив крылья с белыми перьями, вылетали с раскатистым хохотом, отводя хищников. Первозданная птица звонко взлетала, не ведая страха всполохами крыл играя. Свежела ночь, звезды бежали по ветру, зажигая небосклон нежным пламенем зари. Лучами восходящего солнца согретая белая куропатка закатной луны, гладила спину Оленя Жизни. Вестник весны с легкой позолотой зари упорхнула вдаль сладкого птичьего шумного неба встречать восход. Внимая пенью в тиши, сердце оленихи зажглось навстречу весне. Парило наполненное счастье бегущим ручьём, над скальными кручами, во вселенной растворяясь. Вслед за матерью на ножках тонких, осторожным шагом шёл оленёнок.
- Птице крылья не в тягость, - молвил таёжник. - Умная птица на спину оленя садится.
Сильная птица сидела на пике горы, а острым взглядом видела, как оленёнок с глазами звёздного блеска ночи вышел из тени. Малыш вкрадчиво сделал шаг по хвое, останавливался, стоял неподвижно, водил носом, прислушивался, шевелил ушами. Чёрный Ястреб распростёр крылья над оленёнком, утренней зорьки свет закрыл. Птица в падении готовилась к дерзкой охоте, но плавно подлетела к оленёнку белой масти с тёмными пятнами на голове и шее. Оленёнок смотрел на лазурное небо через перья птицы. Вспорхнувшее сердце, летать желало в небе птицей. Чёрный Ястреб ничего не сказал, лишь в небо поднялся неосязаемым взмахом. Смелого сердца стук звучал призывно, без гнева хищник был не ужасен. Чёрным клювом Чёрный Ястреб сон и явь терзал, а друзья лучше понимали друг друга.
- Ястреб на спине оленя прячет когти, - сказал таёжник. - Ястреб не охотится на детёныша, а взмывая ввысь, обучает в мечтах летать.
Стихи
- Кочевые гнёзда звёзд
- Звезда кочевой судьбы
- Лунная колыбель души
- Горизонт окрылённой мечты
- Лучистая радость рассвета
Читать книги о Тофаларии
В добрый путь
Спасибо вам за прогулку. Русин Сергей Николаевич
