Отпечаток неба

Версия 17:35, 11 марта 2024

            Дождь цветочных лепестков

      Олень кочевал на задумчивой вершине навстречу закатной заре, по тропе с обочинами заросшими цветами с зевающими ртами. Странник понимал силу баюкающих небес. Вплетал в лунные сны субъективные и объективные точки зрения звёзд. После дальнего перехода устал и присел отдохнуть под чертог нецветкового дерева жизни. Звезды сияли в жемчужной хвое кедра, таял радужный цвет, набухали цветочные почки. Ветер шелестел сквозь распускание чашечек о любви без потерь. Получив жизненные соки от ветвей, расцвели колоски соцветий венком гордости. Олень воспринял, зенитом опылённые цветы, как награду за рассуждения о величии чувств и трепет волнения. Думал об Утренней звезде, наслаждался убранством рассветного утра, летели мечты к пикам гор сияющих в лучах Солнца. Небо слышало биение горячего сердца, цветы кедра опадали на странника влюблённым дождём, он ногами топтал увядание.

            Гриб лунной зари

      Среди бурелома и валежника в шаге от бездны грустно вздохнула лиственница. Склонила к каменистой земле тяжелые ветви, тихо задумалась о судьбе. Стелилась ковром трава у корней берёз, обходила её стороной. На ветвях в лишайнике не вили гнезда птицы. Чахли ростки заморённые густой тенью, завязи натыкались на сухие иглы. Пол своды хвои не струился косой луч. Не селился под колючими сучьями кустарник, без света звёзд погибал мох. Твердела смола в древесных жилах, осыпалась хвоя, грозовая тоска ветром точила душу. Тучи отодвинули молнию от восхода Луны. Из лунной зари горбатая радуга уронила моросящий дождь. На осыпаемой шишками темнице зашевелился новорожденный гриб в заботливой прелости игольчатых остатков. У корневища проросла семейка сыроежек. Старая лиственница вздрогнула сердцем молодой невесты. С неведомой прежде нежностью посмотрела на алеющие у подножия ствола алые шляпки на белых ножках покоряющих мир тайги.

            Вселенная души

      Светила, облака, ветер, дождь, камни, растения и животные имели жизненную силу – душу. Лунный свет вечно сменял Солнечный. Молодые побеги укрывали проталины. Снег скрывал опавшую хвою. Бренный мир покидающая плоть покрывалась чёрной землёй. Прах туманом взлетал в тучи, падал дождём, впитывался в камни, слезами крови вытекал из родников. Неистовый олень пил студёную воду, вспоминал Солнце-Луну в борьбе света и тьмы. Чередовались утро, полдень, вечер, ночь меняли семь дней лунного цикла во временах года. В поединке добра со злом олень обходил стороны света. Нелепо шёл к проведению, порядок и победа разума зависели от привычки отходить от верного пути в узы произвола. Предки вещали, что жизнь предначертана свыше судьбой, дрожала плоть от чувств. Перешагивание границ добра и зла наносило вред тайге равнозначно разрушению неба. Порочность давила живое существо, неверием веял мрак затмения. Посрамлённый возмездием олень радовался прозрению, не омрачил душу худой мыслью, дурным настроением. Добрым помыслом сердца закреплял извечную гармонию в потрясённой вселенной внутри души.

            Уверенность в бессмертии

      Выросшее на скале древо жизни с раскидистой кроной мечту вверило ветру и Солнцу. Сбежавший луч ласкал паутинку судьбы в хвое, ревнивый ветер гнал туман, свистел ненастьем. Древо требовало любви, верное Солнце укуталось в тучу, дуновение выросло в бурю. Коварно гнуло ствол, вероломно рвало корни. Исполин крепился, держался за щели, не отдавал плоды непогоде. Ветер свирепел, у древа силы были на исходе. Сорвалась хвоя, от кроны остались голые ветви. Излом хвороста проткнул просвет. Осознав отличие уверенности от доверия, древо простило и забыло. Упование оставило право выбора, как поступить в пустоте. Древо доверилось сердцевине. Надежда желала, чтобы все происходило, как хотелось. В доверии к ветру родилась вера, награда любви нерв обнажила. Древо поверило, что оголив древесину, ветер не иссушит бездонную слезу. Падая в бездну живицы, ветер изменился. Древу оставил убеждённость, что под лучом весны из раны души отрастут ростки к горькой правде влюблённой жизни.

            Волчья пасть

      Горную цепь со скальными шпилями рвала пропасть грёз. Ледяные пики упёрлись в дымку сладких слёз. Тропа петляла в камнепадах, бежала вверх. Олень надорвался вдыхать облака. По тайге таскал непомерно тяжелые вьюки, ослаб и не мог убежать от волчьего счастья. Каюр испугался, что без оленя потеряет удачу и одел на него оберег - медвежью шкуру с головой и когтями. Пустил в покрове пастись на ягельник. Олень на всходах окреп плотью, душа горела в огне. Посреди заросших половинок небес всеядный медведь жевал шишку-паданку, не замечал медвежье прикрытие. Из крох съедобной травы собрал чудовищную силу и выбирался на немятый снег. Хищник заметил оленя, решил, что это медведица спешит навстречу собственной судьбе, прибавил шагу, звёзды обернулись в стаю. Олень дал знак, что звери заблуждаются на его счет, видя на нём медвежью защиту. Копытом разгрёб пористый мох, успокоил никого не ждущее сердце. Проведя по загривку лапой, хозяин тайги учуял перед собой оленя, оттолкнул, повернул назад. Забытой тенью оскалил клыкастую пасть, расщепил от края до края нёбо полнолуния. Отражая Луну волчьи зрачки предпочли разгрому - гибель.

            Осмотрительность

      Тайга пережила засуху, скрипели деревья, сохла хвоя. Олень просил дождь прийти с попутным ветром. Поднебесье почернело от туч, разбушевалась гроза. Молния рассекла ночную мглу, отразилась в воде. Олень пытался поймать огонь на рога. Пламя выскользнуло, зацепилось за кедр, стоящий на берегу, вспыхнула шишка факелом. Выгорел мох и гнёзда птиц. Гром рассердился на световой удар за поджог чащобы, выплеснул из облаков моросящую слезу, потушил пожарище. Ливень утих, удалился собирать силы для новой бури. Птицы бродили по гарям в поиске мест обиталищ. Ревел подпаленный медведь. По золе валежника, по пеплу на камнях сквозь дым изгарин олень шёл в поиске ягеля на вершину горы. Не было в иссушенном сердце надежды насытиться, утомились копыта ходьбой по головням. Олень не знал, что вода в ручье вскипела, выпил от жажды глоток и обжёгся. После травмы остерегался всякой еды. Стал осмотрительным в поступках, прежде, чем покушать дул на росу, чтобы не ранить душу.

            Подвох злом

      Вызывая трепет перед лицом звёзд, семя злобы было нелепо сущности. Развивалось к корню, всходило ростком, созревало плодом. Козни злодейства влезали в душу, ловили в западню. Поглощённая подвохом падшего мира плоть страдала, ела зародыши лжи, кусала губы гнева. Несчастье, болезни, пожар, не урожай вызывали потребность в помощи, спасении и защите. В нужде и горе рождался умысел избавления. Сила воли могла спасти от мук совести, вера от напастей суда. Душа чуяла вину, различала доброе и пагубное начало. В земном бытии досадно ошибалась, не замечала недостатки. В любви к самой себе разрушалось сознание. Видела злость вовне, плутала по ложной тропе поведения, впадала в ухищрения. Не отвечала злом на зло, усмиряла скверну в помыслах. Тьма вреда подчинялась свободному волеизъявлению, рассеивалась светом искры блага. Чаянье добра будило жалость, млело пред очами небес, объединивших дух, душу и тело. Добро и разум вмещались в глубину духа ведущего к желанию свободы. Со всех сторон окружённая безднами безумия, пристрастий, суеверием, робостью и стыдом увечная душа сеяла в сердце зачатки правды, взращивала милость.

            Хладнокровие

      Медведь-жених имел свирепый вид. Прохожие звери предпочитали держаться подальше от медвежьей свадьбы. Олень не заметил в лощине медведя сватающегося к медведице. Слишком поздно увидел затмение Солнца. Чуял подскок разъяренного жениха. От раздумий не мог бежать, щемило в сердце, остыла улыбка, не дышалось в груди. От ужаса упал на землю, прижался рогами к камням, решил - будь что будет. Спрятал душу под покров покоя. Медведь, добежав до смутьяна, неожиданно для оленя, не порвал на куски, не вцепился в шею клыками, а уселся на небольшом расстоянии, хотя был взбешён. Олень успокоил нервы, замер сознанием. Медведь жаждал теплой крови, готовился накинуться на недвижимое тело. Медвежья свадьба с шумом страсти поднялась по распадку на гору. Приотставший медведь поспешил догонять невесту, оставив оленя целым. Стойкий олень перенёс испытание, сумел переждать опасность. Выдержка спасла от погибели. Хладнокровие одарило оленя венцом жизни.

            Истязание гордостью

      В тёплой золе всесожжения тлела сошедшая с неба искра. Она берегла силы, чтобы не угаснуть, не задохнуться в пепле. В подброшенном хворосте искра ожила, к казанку поднялся язычок пламени. Огонь разгорался, кружился, вспыхивал внутри и вокруг костра. Пламя с треском разбудило пригоршню согревающего света. Заполнили тайгу тени зла, заплясали страхи, разбежались по щелям. Пыл фырчал, норовя прорвать туманный заслон, сжигал нечистоты. Угли гудели, свистел пал, жалобно завывал пламенник. Дым искал общий язык общения с высью. На не допускающем затухание стойбище стало просторнее, огонь согревал лучше меховой шубы. Своей власти подчинив головешки, искра стала строптивой. Зазнайство распирало, ей стало тесно во всё поедающей изгари. Очаг угрожающе зашипел, огнедышаще затрещал и отстрелил искру. Устремив к звёздам запал горения, искра вознамерилась добраться до не досягаемого поднебесья в виде знамения сияющей молнии. Изверглась вулканом, а отсветом упёрлась в закопчённое от сажи дно чайного котла. Жизнь зависела от меняющего облик солнечного рта. Удалив зуб окалины, истерзанная гонором искра смирилась.

            Познание огня

      Мотылёк мечтательно порхал у горящего очага, доверчиво играл с искрой. Влюблённый в пламя, не понимал природу огня, трепетал крыльями, приближаясь к пылу. Жаркое сердечко костра рвалось на части. Изнемогая от чувств, мотылёк летел на зов горячих влечений. Из манящей вечности вернулся с ослепшей душой. В немом бессилье понял, что свет от огня дарует душевные терзания. Неутомимый мотылёк вновь взлетел ближе к губам огня и закачался в жаркой страсти. Вернувшись с обгоревшим крылом, понял, как жестока боль разлук. В нежном поцелуе огня таилась краткость беспечной жизни. Ветер прерывал шелест опалённых крыльев, грудь сжали муки. Вновь раненую душу вложил в сжатый миг. Не исправимо влетел между гибелью и жизнью в зубы золы, ярко выгорел в солнечной пасти. Вернулся в горечь тоски. Лишился возможности говорить о любви, сердце превратилось в уголь, оставив не знающий ум познавать жизнь. Дым поднял пепел и поведал весть о беззаветной любви к огню, упавшей на печаль изгари.

            Тропа жизни

      У оленя была заветная мечта и желание воплотить её в жизнь. Жаждал увидеть мир, но не мог покинуть пределы горной цепи. На краю вечности, добывал иллюзии на лунной тропе, Луна состарилась. Ваял грёзы из мерцания звёзд. Рассветная заря погасила путеводные светила. Ваял надежды из утренних лучей в указующий проход. Солнце закрыла туча, олень потерял колею, но оставил волю. Метель замела следы, олень не оробел, рогами высекал миражи из облаков. Пурга воровала воображение, от видений ссутулив плечи, олень сохранил желание к странствиям. Неверный поворот приводил к опасности. Кружил вихрь, олень не отдал надежду, туман отпустил гулять на простор, себе оставил воплощение. Во тьме лабиринта не прекратил борьбу, встал на световую стезю, вымыслы мнил из снегопада. В оттепель снег подтаял и замёрз в наст. Олень грыз выдумки из ягеля под сугробом. Таял лёд, олень терял цель, слаживал выдумки из первоцветов на проталинах. На лазейке обдумывал шаги, взор обращал в реальность. Менял направление и скорость ветер, олень устремлял стопы правды вверх. Шёл за своим сердцем по жизненному пути, в котором прятал почти рассеянное воображение.

            Увечное сердце

      Олень спотыкался о камни судьбы, ныли шрамы на сердце от вырванных кусков забот и отданных детям. Взамен получал вклады телячьих нежностей, заполняющие в сердце пустоты. Обломки разных сердец не подходили друг к другу, в сердце оленя стонали зазубренные рубцы. Олень горько плакал навзрыд, на мелкие ошмётки рвал сердце, бьющееся без смысла и цели. Оленята бессердечно уходили вдаль, забывали старика, в груди оставались пустые дыры, терялось место для чувств. Олень крепился, не ломался, ждал взаимности, остаток увечного средоточия болел изнутри, напоминал об избыточной доброте, которой делился. Кладезь мудрости стирал память, душа надеялась, ответное внимание исцелит ссадины, единение вернёт былую умильность. Олениха от сердца отщепила дольку, вставила в кровоточащую рану оленя. В ответ олень оторвал клок от истощённого нутра, вставил в брешь сердца подруги. Кусок подошёл, оттаяла тоска, выступили режущие края горечи, напомнив истину о смысле жизни для любви.

            Хлопотунья

      Куропатка не любила порхать, как бескрылые создания ходила по камням, но знала - птицы летают. Кукушка подбросила яйцо в её гнездо, она высидела его вместе со своей кладкой. Вылупившийся птенец рос, развивался, проявлял задатки взлетать из укрытия. Настойчиво просил приёмную мать научить его летать. Земная птица, твердила оперившемуся малышу, что он не оторвётся от скалы без усилий. Ветер крыльями шумел в облаках, птахи кричали в поднебесье. Наседка хлопала перьями, толкала воспитанника в бренный мир, чтобы он взмыл и почуял лёгкость пуха и силу перьев. Усыновлённый юнец понимал заботу. Привязанность к мачехе не позволяла улететь. В траве искал пищу, кусты служили защитой от хищников. Квочка позволила ему вылупиться из скорлупы на свет и старалась научить умению полёта. Взлёт птенца зависел от его усилий. Для парения надо было обладать высшей одержимостью. Они взглянули в лицо огненной грозы, крыло молнии зажгло тайгу. Ходячая птица учуяла угрозу пожара, бегству мешали крылья. По-родительски взметнулась ввысь, личным примером подняла птенца в небо, парить над земными опасностями и разгулом стихий.

            Хождение напрямик

      Медведь достиг подножия горы, на вершине росли неисчислимые ягодники. Медведь решил с ветерком взойти к источнику удачи. На пик вели торные тропы мудрых решений, он выбрал срез без изгибов. Упрямо шёл вверх по ручью, но упёрся в водопад. Отправился напрямик, наткнулся на скальную стену. Сунулся наугад по душе, заблудился в каменной осыпи. При подъёме на ледник провалился в трещину. Пошёл напролом, попал в бурелом. Оказался на распутье и запутался окончательно. Обернулся к небу и спросил про короткий путь. Луна отрезала стезю к отступленью. Возвращаясь к началу пути, Солнце росло духом. Медведь осмотрелся, пополз вперёд, по бездорожью открывать невиданный мир. Ветер летел сквозь грозовые дожди, медведь завяз в болоте, забыл конечную цель. Молния наизнанку вывернула тучу, медведя не таясь, ждала неизвестность. С честным сердцем, он открыл путь к богатству горной сущности и шагнул осознанно. Чутьё не возражало, ведущий к жизни путь, был искренне трудным.

            Барс-птица

      Обитающий на бесплодных кручах кот, был жестоким хищником, но позволял с раскрытыми крыльями орлёнку восседать верхом на своём загривке. Барс поднимал лапы, забрасывал вверх хвост и ненадолго взлетал. Сверху видел, как козерог-мать родила бычка в присутствии росомахи и набухшими сосцами упала с уступа скалы. Нарушитель акта рождения подошёл к лёжке ребёнка. Покрытое пятнами тело выгнулось, с грозно открытой пастью барс издал крик жизни Солнца освещающего путь. Накинулся на пожирателя падали и детей, пригибая голову жертвы к камню. Он не растерзал матёрого злодея клыками, задавил лицом к земле. Свирепую маску со сморщенным в ярости носом сменил оскал угождения духу Луны-советника. Спасённого младенца усыновил, заботливо катал верхом на своём хребте. С любовью просвещал разум в отношении жизни. Травоядные копытные: олени, козероги, лоси и изюбри паслись на цветочных склонах гор, порой сталкиваясь с лютым изуверством. На мягких кошачьих лапах барс обходил вершины. Честно добывал пищу и светящимися в ночи глазами-звёздами следил за соблюдением отпечатанных небом законов гор.

            Земля живых

      Озяб зрачок Солнца, в инее завяла хвоя желаний, в борьбе со стужей остыли чувства. На древе разума запутались добро и зло. Скорбь щемила падшие души, олень попирал ошибки. Сердце леденело, шерсть проросла сквозь шкуру, олень грыз лёд, плакал навзрыд. К спине прижал отростки рогов, топтал временную бесконечность. Уповал на силу лика маточной Луны, водительство отчих звёзд, созидал самосознание верного стада. Сочувствовал слабым, взывал к помощи, поддерживал отступников. Тропил тропу по снежной пустоши. Во тьме осмыслил закон различия милости от пагубы. Искал начало и конец милости в понимании сути. Делал добро от неба, оно исполняло мечты. Душевное древо плодоносило мыслями. Вкушая упавшие на землю дар духа, прозрела совесть свободой от сожаления вины. Знамением радуги вернулся свет на пастбище живых, роса напоила соком корни, распрямились ветки, вера укрепила надежду. Олень перешёл из тирании холода к солнечной воле заветных отношений.

            Сущая сущность

     

            Сущая сущность

     

Читать книги о Тофаларии

• Читать книгу "Ленточки странствий"
  

• Читать книгу "Ловец Солнца"
  

• Читать книгу "Катышиндигеру"
  

• Читать книгу "Тропа в рассвет". – Иркутск : Артиздат, 2020. – 400 с. - pdf
  

В добрый путь

      Спасибо вам за прогулку. Русин Сергей Николаевич