Весенний дух проталин. Тофалария
Зимой оленный охотник во время длительного преследования зверя ночевал на снегу у костра или сооружал лёгкий чум. В очень тёплой и долговечной распашной дохе и брюках из меха и в мягких унтах из камуса, бережно обходил угодья в истоках реки Кастармы и Малый Хангорок. С прирученными оленями и собакой охотился на пушного зверя. В кочёвках питался копчёным и вяленым мясом лося имеющего изысканный вкус. В голодные зимы употреблял в пищу белку, но с тайги лишнего не брал и не преследовал животных находящихся под охраной. Гласных ограничений охоты не признавал, но к пернатой дичи у многочисленных озёр вокруг горы Хангорок не прикасался и перелётных птиц влёт не бил. Небесные птицы в таёжных преданиях обладали неповторимостью. По воле матери всего, имеющего глаза беззаботная небесная пришелица в сказаниях была кометой, создателем звездного неба, скиталицей и приветствием, старшим предком, покровителем рода и охранителем обычаев. С её появлением в угрюмых и холодных горах песню особую напевали духи неба, солнца, ветра, свободы и жизни. В надзвездных пределах мирового пространства, распределенного по вертикали, птица находилась на вершине, являясь проблеском верхнего, небесного мира.
Зимы в горах были тягостными и суровыми, поэтому водоплавающая дичь зимовала в теплых краях. Весной перелетные птицы не торопились возвращаться на горные вершины Удинского хребта. Из обильного накопления снега, в весеннее равноденствие, когда день ровнялся ночи, прилет птиц запаздывал. Птицы прилетали с появлением проталин так быстро, что дикого оленя догоняли. Солнце из Южного полушария птицы на крыльях ветра передвигали в Северное, а вместе с ним и тепло, снег рассыпался, и оттаивали каменные россыпи и скалы. Задерживалась Весна, не было проталин, и на них не слетались перелётные птицы. Олени кочевали в поисках ягельных пастбищ, а вслед за оленями шли волки. Занимаясь охотой, кочевал таёжник по берегам горного озера Васильева и озера Кастарма, и внимательно наблюдая за поведением пернатых, разглядывал радостные приметы Весны на малоснежных ягельных пастбищах. Длинные сосульки и синицы у чума говорили о длинной Весне. Рано подтаяла непорочная белизна обжигающего снега, значит, долго не стает и не откроет живой ягель. Преодолев перевал Кадыр-Орук, сорока прилетела с веточкой в клюве. На лохматые кедры шапки гнёзд одевали вороны, и занимались выстилочной травой. Оседлый дятел бил в бубен кедрача у горы Хангорок стараясь достучаться до духа поздней Весны. Волчий выводок в поисках пищи кочевал по солнечным склонам гор хребта Шоннаг, где снега не глубоки и ягелем питалось стадо диких северных оленей. У волков начиналась линька.
Первая кочевая птица Чёрный гусь, будто тень судьбы возвращалась с зимовки задолго до того, как растаял скрипучий снег. Отважный разведчик, посланный Весной проверить, когда можно лететь стае по выбранной стезе. Отдохнул на проталинах Тоджинской котловины и рискованно полетел под съёжившимися звездами сквозь колючий холод заснеженного Удинского хребта. На вершинах лежали нетронутые снега, стояли настоящие зимние морозы, а он кочевал с места на место отважно. Кормился, голодал, бодрился и выживал в поисках в белом снегу чёрных проталин. Чёрный гусь, чувствуя движение Весны, делал привал на слегка оттаивающих днем, но замерзающих ночью болотах, где олени, раскапывая снег копытами, добывали ягель. Одинокий Чёрный гусь в полёте от нападений хищного ястреба спасался манёврами воздушных разворотов. Дорогой гость парил, вступая в единение со счастьем. Глаз прищурив, птица в ветреной небесной лазури, наслаждаясь искренно высотой, выискивала в снежной пустыне посиневший тонкий лёд спящих речек с дышащими полыньями. Звёздная избранница Птица небесная, вечный странник в сполохах звезд, в сходе лавин и беге туч взмахом крыла создавала начертания светлого к солнцу пути и стужа отступала, давая дорогу теплу. Чёрная птица несла торжество света на своих крыльях на согретые солнцем склоны и полосы открытой воды, взламывающие ледяной покров рек. Темнел рыхлый снег. Сырой снег затруднял бег волков в охоте на оленей.
В холодной бирюзе танцевали сверху донизу звёзды, и замороженных горах в наст превращалась талая вода дающая жизнь. Осторожно шагал по хрустящему тонкому льду, от голодной зимы уставший и озябший таёжник. Пытался сподобиться птице ведущей за собой стаи в тяжёлых кочёвках над рыхлой пропастью и среди острых игл ледяных зарниц. Заполняя над изморозью снежных вершин пустоту, Чёрный гусь, пробуждая природу, дарил надежду, что найдёт таёжник с первым талым снегом то лучистое тепло, о котором мечтал. Уйдёт, казавшаяся бесконечной, свирепый холод и неожиданно потеплеет первая проталина в сердце от счастья и от Весны, знамением неотвратимых перемен появятся богатые ягельным кормом пастбища.
В температурном переломе ветер, насытившись талым соком снежных вершин, срывал ледяные оковы. Чёрный гусь проталине под цвет, бил пёрышком гусиным в звонкий бубен замерзших озер, приглашая к студёным трещинам родную стаю. С попутным ветром в самое сердце гор к озёрам легкой тенью спускались, словно во сне безмолвно и плавно гусиные стаи - неукротимые настоящие караваны. Часть роскошных и благородных птиц оставалась гнездиться на здешних бесчисленных болотах в окружении высоких синих сопок. Весна с берёзовой серьгой была холодная, бирюзовая и затяжная. Гуси со слезами обиды долго гостили на насквозь промокшем снегу и заплаканных льдинах, вписываясь в суровые будни голодных волков. Оттепель на поверхности рыхлого снега создавала наст. Твердый наст выдерживал серых хищников, проваливаясь под тяжестью оленей, затруднял бег и резал ноги.
Закончились печальные метели и из-за горизонта небесной лазури, обогнув снежный пик, гуси отверзали обледенелую тайгу, чтобы повеселиться и потанцевать. С шумом могучими крыльями качали, плавными, сильными накатами зачарованный танец Весны на мокром снегу не растаявших ручьев. После братских объятий и дружеских приветствий гуси радовались своим курлыканьем в лазурной тишине у ледяных промоин верховьев рек, где дети таежников играли с оленьим стадом, встречая тёплый ветер. Дети называли себя детьми оленя и в ходе танца с помощью детской фантазии превращались в ездовых и вьючных оленей с веточками багульника без цветов. На морде оленя сосульки выросли, и ресницы покрылись белым инеем, но они большие и сильные покорно детей слушались.
С появлением пернатых дети начинали танцевать с перелётными птицами. Изящно вспорхнув, вдруг носились за зайчиком солнечным, прыгали и вращались. Мимо вершин медленно плыли, бегали, кувыркались, ликовали, и порхали в грохочущем вихре воды. Гуси кружили и в весенней волнующей лихорадке ныряли в промоины за цвета зари самородками. Устраиваясь на суше, искали место для гнезд, чтобы откладывать там золотые яйца, согревать их и ждать, когда вылупятся гусята. Если видели, что самородного золота мало, что со дна они поднимали, то утаивая в клювах песок, перелётные гуси любезно и быстро улетали от бледной Весны на встречу встающей Луны. Оставались в горах зимующие птицы, весело и зыбко разбуженными золотыми россыпями, словно каплями жизни, одевали Весну в позолоту облаков. Один Чёрный гусь с нимбами над глазами держался вертикально, словно цветок без стебля, собирал воедино пёстро и непривычно в радость золотых лучей одетую Весну. Терпеливый Чёрный гусь помнил, как прозрачное солнце стыло, и знал, что Весна, наполняясь светом, разбудит сковавшую зимой жизнь стремительным теплом. Волки вернутся к старому логову и всем выводком перейдут к оседлой жизни, начнут выть по зорям, и выходить охотится на беспомощных птиц.
Чёрный гусь шептался с ветром и эхом, поразмяв крыло бил в упругий и крепкий бубен, просил Зиму уйти. Чёрный гусь вызывал Весну. Голову задирал вверх и заглядывал в цвета ясного неба глаза Весне, призывая на роскошный танец в окружении закованных в снег вершин. Под перестук капели, осторожно и плавно, Весна держать тёплый луч понемногу ставила ногу на разбитый лёд. Забывая об холодных страданиях, танцевала по кругу танец пробуждения жизни проталин. Из глаз текла слеза, с ветром обнимаясь, Весна улыбалась. В плавных линиях изящного танца обнажались сердца, и Чёрный гусь касался Весны только взглядом. Время отчитывал бубен, и олень, склоняя голову копытом крепким бил снег, как будто ягель, выбивая из наста. Шевельнулся в берлоге медведь и вздрогнул в оцепенении свернувшийся в клубок бурундук. Волки ловили сусликов, пробудившихся от зимней спячки. Кружился и крыльями в солнечный бубен хлопал Чёрный гусь, криками приветствуя солнце, будоражил багульник, кедровый стланик и токующих глухарей. Ветер лизнул ледник, и высоко взлетали оседлые горы одетые снегами к перелётным птицам и Весне на встречу и обратно возвращались к оленям. Ожили изгибы водопадов и вернулись к зверям силы после зимнего голода. Радушный Чёрный гусь по восторгу, летучей Весне танцующей на острие замершей боли соскучился, и с подветренной стороны за ней наблюдал. В блеске первых весенних лучей танцевали стаи птиц, и разбухшими крыльями слегка покачиваясь в объятиях колючих волн, плыли сквозь паутину усталых и талых льдин. Очарованный таёжник искусно подражал живой природе - шуму ветра, звуку капели, реву оленей и крику гусей. Он слушал бубен метели и всматривался в солнца бубны, ждал и верил в чудо. Верил и ждал, когда где-то вдали начинал бить праздничный бубен капели. Стаи птиц по течению реки останавливались на днёвку в чистых и изумительно прозрачных проталинах бурных рек. Стаи затемно всегда пролетали очень высоко, но гуси парами или в одиночку летели низко, цепляя крылом крыло. От ветра дрожа и шатаясь на корочке льда заблестевшего на небольших проталинах и бродя по золоту, разбросанному широкой пригоршней солнца в полыньях и заберегах вдоль реки. Тающий синий туман помогал Весне очищать ото льда ручьи, и стыли тёплые веяния. Гонные пары волков уединились на открытые моховые болота, но гуси держались в горах, с нетерпением ожидая, когда Весна направится в северную тундру, куда их влёк зов любви.
Усилился южный ветер, принося перемены в жизнь гор. Испив водицы из горного ручья, стаи вспугнутых птиц присели передохнуть на порозовевшие снеговые вершины и макушки высоких деревьев. К талой водице прикоснувшись и тяжкую усталость, с крыльев стряхнув, бессонными ночами пролетали мимо северные птицы. Качалась круглая луна, и по серебряной тропинке расставаясь с горами, парами взлетали гуси прямо к мерцанию неподвижной Полярной звезды. Чтобы в стае не было сорвавшихся птиц и запутанных переплетений, строил таёжник кормушки, до верха заполняя пищей. Прелестью радостных встреч и красотой ожиданий, этой мир улыбнулся хрупкими лучами зарниц. Босая Весна вплеталась и дрожала, стягивала дыханье и не терпела пустоты. Не стыдясь, с ветреными птицами падала в бездонное небо, не таясь на ощупь нелепо шагала. Возвращаясь к мечтам, и не отрывая от земли взгляд, вспоминал таежник, откуда таёжные люди пришли. В вышнем отечестве встречая таёжный рассвет, он не понимал свои реальные мечты, но знал, теперь его очередь радоваться жизни. Мех на волках повис клочьями, зимний волос выпал и на его месте рос мех грубый, редкий и лишенный пуха.
Солнечный бубен Чёрного гуся надрываясь и стараясь Весну всемогущей не делал. Яркими сапфирами и рубинами светились горные пики в алой заре, но ночи были холодные. Весна нашла берлогу лютого мороза. Желая сделать чуточку счастливее медведя, разбудила его, перевернув с ног на голову. Медведь, не осознав свое счастье, выскочил в ознобе из логова заморозка, шкурой хрустальной звеня. Размахивая лапами с ледяными когтями, старался обнять Весну в печальном танце без любви. Весна бежала от него, задыхаясь от смеха. Но не все растаяли полностью ледяные преграды, и по неосторожности лучистая Весна, на гололеде наледи поскользнувшись, провалилась в глубокую пропасть с торосами, и не могла оттуда выбраться. Мир не сомкнулся за спиной невзначай обжёгшейся о заморозок Весны. Над обрывом до головокружения летали в смятение птицы, и по краю стужи шатался медведь, совершая глупые шаги безо всяких веских причин. К пропасти хрустя корочками льда на лужах, подошли волки и посмотрели на раннюю и коченеющую Весну. Волкам на мгновение показалось, что ничего больше не будет в этом не привычном глянце глубокой расщелины: ни Лета, ни Осени, ни Зимы. Снежники, камнепады, лавины и серое небо заставляли остудить горячий пыл Весны, а она плакала и притворялась, не теряя бодрость сама с собой кружилась, сколько хватало сил. Спрятанная в стылую тень, Весна сладкой болью ледяной россыпи скованная упрямо танцевала в каменном лабиринте, серебристой росою накрыла зверей. Выбираясь из упругого ледохода по ярким изломам молний с первым эхо от грома, в сердцах птиц, Весна оставляла следы солнечного света и любви. У Чёрного гуся открытое сердце защемило, и он учился ценить то, что будет, а не то, что прошло. Стараясь необъятное в силах объять, навалился раздвинуть озябшую трещину и горы снега свернуть. Силился, напрягался, тянуться к солнечным лучам, и подхватил как сновидение наяву Весну за кончики пальцев. Помог Весне, словно веру в будущее, выбраться через край стужи и кочевал оленьей тропой. Весна словно кусочек бессмертия тихо и вкрадчиво на цыпочках брела вслед за ним. Под её ногами расцветали кружевом лепестки, нежно таял необъяснимый дух проталин и дарил надежды и мечты. На украшенных изморозью тропинках северным оленям, жаждущим перемен, в солнечных лучах озарялся ягель.
Содержание |
Сборник стихов
- Солнечное злато
- Серебро луны
Книга "Ленточки странствий"
В зерцале душ вселенной бездонный полог тёмно-синий, |
Читать книгу "Ленточки странствий"
Книга "Ловец Солнца"
В добрый путь
Спасибо вам за прогулку. Русин Сергей Николаевич
